Мадина
2 июля 2022 в 13:25
Рассказ.
Татьяна Гудинова.
Мадина выросла в многодетной семье, где помимо нее родители воспитывали семерых. Жили скромно, но отец с матерью, от зари до зари работающие в совхозе, мало задумывались о том, довольны ли дети, всего ли им хватает. А потому, когда на танцах на нее обратил внимание молодой парень из зажиточной казахской семьи, долго раздумывать не стала, дала согласие на никах. И то сказать, Аман, младший из сыновей Кадырбаевых, был статным и красивым, много не говорил, но в компании сверстников к нему прислушивались. Вот так и получилось, что двадцати лет от роду Мадина вошла в чужой дом младшей снохой. Как живется «келимке» (снохе), в мусульманских семьях знают очень хорошо. Вставала раньше всех, а ложилась затемно. Коров подоить, выгнать на пастбище, испечь хлеб, приготовить обед, помыть-постирать. А уж когда в доме собиралась многочисленная родня, Мадине и вовсе присесть было некогда.Но она все успевала, всегда была быстрой, энергичной. Никто из знакомых не катал так быстро и тонко лепешки на лапшу. Ни у кого не удавался такой наваристый и вкусный бешбармак.
Аман настоял, что родители должны жить с молодыми, младшему традиционно следовало обеспечить им счастливую старость. Недели не проходило, чтобы в доме не гостили многочисленные дети-внуки-сестры-братья. Свекровь сразу же дала понять, что ее дело — счастливо стареть рядом с сыном, она в свое время побыла келимкой, теперь очередь Мадины. И с тех пор даже ложки сама не взяла, терпеливо ждала, когда сноха накроет на стол. А про свекра и говорить нечего… Мадина все успевала. В обед прибегала с работы, чтобы накормить родителей мужа, напоить скотину. Только по прошествии лет она поняла, что на тот момент, когда старшие Кадырбаевы съехались с ними, свекрови едва пятьдесят лет минуло. Вполне дееспособная женщина, ничем никогда не болела, при этом ни дня не работала,была на хозяйстве и заботилась о детях и муже.
Впрочем,Мадина участью своей не тяготилась. Хваткая, старательная, она с детства была приучена к тяжелому физическому труду и со всеми делами справлялась,словно играючи. Захотела развести помидоры – развела. Всем селом приходили смотреть на крупные розовые плоды, под тяжестью которых склонялись ветки томатов. А какие цветы заполняли палисадник перед домом! Однажды даже с телевидения приезжали, снимали для садоводческой программы. Ценили Мадину и на работе, ей, имеющей лишь аттестат десятилетки, доверили склад, и отчеты она делала не хуже дипломированных бухгалтеров.
Вот здоровье, бывало, подводило. К своим сорока пяти годах перенесла она уже три операции, и все под общим наркозом. Каждый раз ее отсутствие становилось предметом раздражения и недовольства родных. Мужу приходилось брать на себя заботы о большом хозяйстве,где одних овец двадцать голов, три коровы, без счету — кур и гусей. Свекровь, брюзжа,готовила обеды, следила за детьми.
И все же наступил предел и золотому, казалось, безграничному терпению Мадины. Однажды Аман, перебрав на очередном семейном застолье, сильно толкнул жену. Как ему казалось, нерасторопно разбирает ему постель. Хрупкая Мадина отлетела, словно перышко, и больно ударилась об угол железного котла. Наутро рука страшно опухла и налилась синевой. В больнице диагностировали перелом. «Все, с меня хватит», — решила женщина. Дети к тому времени выучились, вылетели из родительского угла. «Сколько же можно относиться ко мне, как к скотине. Никто меня здесь не любит». К слову, Аман и раньше в нетрезвом состоянии мог позволить себе грубо обругать жену, ударить.
Свекры молча наблюдали за торопливыми сборами чемоданов. Наконец, старик опомнился, подошел вплотную к Мадине, заглянув глаза, сказал: «Собирай и мою котомку, дочка. Не хочу с этими в одном доме оставаться, пожалей ты мою седую голову». Сумки так и выпали из рук снохи. Она осела на стул и заплакала…
Рассказ.
Татьяна Гудинова.
Мадина выросла в многодетной семье, где помимо нее родители воспитывали семерых. Жили скромно, но отец с матерью, от зари до зари работающие в совхозе, мало задумывались о том, довольны ли дети, всего ли им хватает. А потому, когда на танцах на нее обратил внимание молодой парень из зажиточной казахской семьи, долго раздумывать не стала, дала согласие на никах. И то сказать, Аман, младший из сыновей Кадырбаевых, был статным и красивым, много не говорил, но в компании сверстников к нему прислушивались. Вот так и получилось, что двадцати лет от роду Мадина вошла в чужой дом младшей снохой. Как живется «келимке» (снохе), в мусульманских семьях знают очень хорошо. Вставала раньше всех, а ложилась затемно. Коров подоить, выгнать на пастбище, испечь хлеб, приготовить обед, помыть-постирать. А уж когда в доме собиралась многочисленная родня, Мадине и вовсе присесть было некогда.Но она все успевала, всегда была быстрой, энергичной. Никто из знакомых не катал так быстро и тонко лепешки на лапшу. Ни у кого не удавался такой наваристый и вкусный бешбармак.
Аман настоял, что родители должны жить с молодыми, младшему традиционно следовало обеспечить им счастливую старость. Недели не проходило, чтобы в доме не гостили многочисленные дети-внуки-сестры-братья. Свекровь сразу же дала понять, что ее дело — счастливо стареть рядом с сыном, она в свое время побыла келимкой, теперь очередь Мадины. И с тех пор даже ложки сама не взяла, терпеливо ждала, когда сноха накроет на стол. А про свекра и говорить нечего… Мадина все успевала. В обед прибегала с работы, чтобы накормить родителей мужа, напоить скотину. Только по прошествии лет она поняла, что на тот момент, когда старшие Кадырбаевы съехались с ними, свекрови едва пятьдесят лет минуло. Вполне дееспособная женщина, ничем никогда не болела, при этом ни дня не работала,была на хозяйстве и заботилась о детях и муже.
Впрочем,Мадина участью своей не тяготилась. Хваткая, старательная, она с детства была приучена к тяжелому физическому труду и со всеми делами справлялась,словно играючи. Захотела развести помидоры – развела. Всем селом приходили смотреть на крупные розовые плоды, под тяжестью которых склонялись ветки томатов. А какие цветы заполняли палисадник перед домом! Однажды даже с телевидения приезжали, снимали для садоводческой программы. Ценили Мадину и на работе, ей, имеющей лишь аттестат десятилетки, доверили склад, и отчеты она делала не хуже дипломированных бухгалтеров.
Вот здоровье, бывало, подводило. К своим сорока пяти годах перенесла она уже три операции, и все под общим наркозом. Каждый раз ее отсутствие становилось предметом раздражения и недовольства родных. Мужу приходилось брать на себя заботы о большом хозяйстве,где одних овец двадцать голов, три коровы, без счету — кур и гусей. Свекровь, брюзжа,готовила обеды, следила за детьми.
И все же наступил предел и золотому, казалось, безграничному терпению Мадины. Однажды Аман, перебрав на очередном семейном застолье, сильно толкнул жену. Как ему казалось, нерасторопно разбирает ему постель. Хрупкая Мадина отлетела, словно перышко, и больно ударилась об угол железного котла. Наутро рука страшно опухла и налилась синевой. В больнице диагностировали перелом. «Все, с меня хватит», — решила женщина. Дети к тому времени выучились, вылетели из родительского угла. «Сколько же можно относиться ко мне, как к скотине. Никто меня здесь не любит». К слову, Аман и раньше в нетрезвом состоянии мог позволить себе грубо обругать жену, ударить.
Свекры молча наблюдали за торопливыми сборами чемоданов. Наконец, старик опомнился, подошел вплотную к Мадине, заглянув глаза, сказал: «Собирай и мою котомку, дочка. Не хочу с этими в одном доме оставаться, пожалей ты мою седую голову». Сумки так и выпали из рук снохи. Она осела на стул и заплакала…
